Русский Шопенгауэр на курско-белгородской почве

А. Шопенгауэр (1788-1860) во многих отношениях занимает особое место среди философов. В поисках философии, которой можно было бы верить, он обращался к профессиональным философам меньше, чем к деятелям искусства и литературы.

Основная работа Шопенгауэра «Мир как воля и представление» была опубликована в 1818 г. Его система, подобно философиям Руссо или Ницше, не претендует на рационализм. То, что соответствует действительности, по Шопенгауэру, не разум или Logos, а одна громадная воля, проявляющаяся во всем течении Вселенной, в равной степени в одушевленной и неодушевленной природе. В человеке эта воля ведет к увеличению страданий: мы стараемся «выдуть мыльный пузырь как можно больше, хотя отлично знаем, что он лопнет». Поэтому Шопенгауэр – пессимист, тогда как почти все другие философы в каком-то отношении оптимисты.

Первый полноценный русский перевод «Мира…» был сделан в 1880 г. поэтом А.А. Фетом, для которого немецкий язык был родным. Фет жил тогда в Воробьевке – обширном имении в Курской губернии, к которой в то время принадлежал и Белгород. Фетовский перевод основного труда немецкого философа пережил несколько изданий в дореволюционной России. В судьбе книги в качестве философского консультанта и редактора принял участие Николай Николаевич Страхов, которого с Фетом связывали годы дружбы и сотрудничества. Их знакомство состоялось в 1876 году в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого. С тех пор Н.Н. Страхов, неизменно питая теплые чувства к своей малой родине, курско-белгородской земле, часто наезжал в Воробьевку.

Первоначально Фет намеревался перевести «Критику чистого разума» И. Канта, и именно Страхов рекомендовал ему взяться за Шопенгауэра. Страхов не только взял на себя корректуру, но и занялся популяризацией книги в России. Сам будучи талантливым, хотя и не очень плодовитым поэтом, он также редактировал поэтические произведения своего друга и способствовал их публикации в столичных журналах.

«О четверояком корне закона достаточного основания» (1886) – еще один труд Шопенгауэра, переведенный русским поэтом и посвященный им Н.Н. Страхову. То, что Фет, будучи по выражению Страхова «поэтом вполне и до конца», взялся за такое «специальное» философское произведение выдает в нем знающего, вдумчивого и увлеченного философией мыслителя. И это, кроме любви к искусству и красоте, пожалуй, главное, что объединяет Шопенгауэра, Страхова и Фета.